Электрические киты [litres] - Александр Касаверде

Честно, я тогда подумал, что Рупа немного крейзи.

Сам подумай, доверять человеку просто потому, что скажет там какой-то лама? Почему не попросить лучше резюме посмотреть или тестовое задание дать, как, к примеру, когда я устраивался карточки для интернет-магазина писать. Я не рассказывал тебе о моем литературном дебюте? Ха! Так вот, если вдруг со мной что-то случится и мою биографию будут изучать именитые литературоведы и станут искать мои первые творения, то найдут их на сайте «давайлапу. ру». Я месяц писал слоганы для интернет-магазина собачьей еды. В духе: «Купи корма для собак, твой шпиц будет всегда рад!» или «Купил себе барбоса, накорми его сбалансированным кормом – и не будет поноса!». За каждый такой опус мне платили полторы тысячи. И не спрашивали предсказаний у ламы. Хотя и уволили меня тоже через месяц.

Короче, мы уехали в пригород Вильнюса с каким-то непроизносимым названием. Остановились у двухэтажного дома с большой мансардой. На парковке стояло с десяток машин. И повсюду ходили улыбающиеся люди в светлых однотонных одеждах. Смотрят на тебя и улыбаются. И если ты улыбаешься в ответ, то ты типа понимаешь какую-то такую важную хрень. Будто им там за углом всем рассказали, в чем смысл жизни, и они такие ходят теперь, перемигиваются. А вот ты тоже знаешь, что мы от инопланетян произошли. И я тоже это знаю.

А я не помню, говорил я про себя или нет, что у меня лицо совсем неулыбчивое. А такое – в духе «Sad But True»4. Вечный сэдфейс. И люди ко мне подходят и спрашивают: «Леннон, у тебя все хорошо? У тебя правда все хорошо? Точно? Тебе не плохо?» Нет, блин, не плохо! Я просто такой по жизни. Отстаньте от меня уже. Только Лана никогда такой фигни у меня не спрашивала.

Так вот вошли мы в залу с вечно улыбающимися. Все на полу сидят, кто-то в позе лотоса, кто-то на коленях – и посередине тибетец. Такой большой и тучный. Восседает на небольшой возвышенности. Чем-то похож на Джаббу Хатта. Только этот добрый. Улыбается какой-то тихой улыбкой. И исходит от него реальная силища.

Мы с Рупой сели в последнем ряду. И начался чантинг. Мне кто-то передал распечатку со словами мантр и их переводом на английский. Смысл был в том, чтобы все живые существа на планете Земля были счастливы. Это все. Мы просто сидели и пели на тибетском эту мантру про счастье всех во всем мире. Странная штука.

Я тогда еще про свою бабушку вспомнил. И подумал, что она у меня тоже, наверное, буддисткой была. Потому что все время повторяла: «Самое главное, Леня, чтобы войны не было! И был мир. Пусть все в этом мире будут счастливы». Бабушка у меня Вторую мировую прошла. Я тогда подумал: наверное, все, кто через войну прошел, буддистами становятся, хоть сами об этом и не знают. Потому что, как мне Рупа позже рассказал, буддист – это тот, кто понял, что в жизни много страдания. И раз так, можно найти способ, чтобы страдания было меньше. А вот способ, каким каждый пробует это страдание уменьшить, и есть буддизм. Хотя называй как хочешь. Суть от этого не изменится.

Затем лама через переводчика рассказал, как подготовиться к предсказанию. Сам он говорил на тибетском. Такой красивый и удивительный язык, что я бы вообще предпочел, чтобы его не переводили. Он и певучий, и немного утробный. Немного похож на язык Вуки5, только более глубокий. Потому что кажется, что там дело не в самом языке, а каким голосом он говорит, типа интонация и то, как ты произносишь слова.

А переводчик гнусил. Переводил на английский с прибалтийском акцентом, как будто на кассе в бургерной еду для семейства из пяти человек заказывал, и за ним очередь из пятнадцати человек, и все поторапливают его и вздыхают, до чего ж он тормознутый. Так что слушать скучно было. Но кое-что я все-таки уловил.

Перед предсказанием нужно было найти в себе правильный вопрос. Потому что лама отвечает не на тот вопрос, который мы задаем, а на тот, который нас волнует. Поэтому предсказание будет работать только для тех, у кого чисты помыслы. Ну вы поняли, все как в детских сказках, когда препятствие пройдет только тот, у кого невинна душа.

Но я так скажу. Хоть я во все это тогда и не верил, но ладошки у меня вспотели будь здоров. Подходила наша очередь.

Тибетский монах бросал кости, затем с каждым говорил минуты по три и пропускал дальше.

Подошел Рупа. Лама кинул кости. И с ним тибетец задержался дольше обычного. Потом нашептал ему что-то на ухо, и я увидел на секунду, что Рупа как-то помрачнел. Будто он не человек, а скелет. И слушает внимательно, и кивает. И лицо такое, что явно не рад он предсказанию. А там что-то в духе: иди найди то, не знаю что и не знаю как. И Рупа такой отвечает, что да, сделаю, раз нужно. Ну, это я додумал; как там было – не знаю, но выражение лица у него было мрачнецкое.

Подошла моя очередь. Рупа что-то сказал тибетцу и задержался со мной… хотел знать, видно, доверять мне или нет. Писатель я, право имеющий, или так, самозванец сбоку припеку.

Лама через переводчика сказал, чтобы я внутри себя задал верный вопрос, а он мне уже ответит на него предсказанием. Тибетец кинул кости. Кубики рассыпались, запрыгали, завертелись. А в голове у меня заворочалось: женюсь ли я на Лане, почему умер отец… найду ли я китов, поеду ли дальше… смогу ли написать историю и записать альбом? Я вроде бы понимал, что вопрос нужен один, но они у меня как пчелы в мозгу жужжали, а главного не было. Что оно – главное?

И все в таком духе.

И ни одного вопроса про писательство. Честно. Но да, я давно еще ответил себе на главный диалектический вопрос всех творцов. Кого ты спасешь, когда одновременно тонет кошка и картина великого художника. И я ответил для себя, что кошку. Потому что я за жизнь! И тогда у тибетца я про это и думал… как все развернется. Как раскинутся по полотну жизни и мои любовные приключения, и поиск кита, в котором сокрыта загадка.

На костях нарисованы тибетские символы, и вот я смотрю на них, и они прыгают, и словно внутри меня вопросы… выстраиваются в